Начало марта ознаменовано знаменательной датой освоения целинных и залежных земель. Прошло без малого 68 лет. Спустя десятилетия трудно переоценить это, истинно историческое событие. Об этом пишут и вспоминают многие их участники. За последнее время появились реформаторы истории, связывающие освоение целинных земель в Казахстане, с имперскими замашками великой страны, затронувшие интересы, теперь уже суверенного государства, но это сегодня, когда, каждый имеет право на свое мнение.
Предо мной книга, «Материалы торжественного заседания в Алматы, посвященного 20-летию освоения целинных и залежных земель». Почему взята эта дата? По размаху проводимых торжеств, это был самый представительный, форум и отмечался в рамках тогда еще могучего Союза. Вот как оценивались события тех, для нас уже далеких лет:
«В жизни народа бывают свершения, которые при всем их огромном хозяйственном значении нельзя свести лишь к переменам в области экономики. К числу таких свершений принадлежит, и подъем целинных и залежных земель, начатый в марте 1954 года. Эта героическая эпопея оставила заметный след во всей социально – политической жизни страны, в сознании миллионов людей»
Спустя 30 лет, в новую социально политическую эпоху страны, на торжественном заседании, посвященном уже 50 — летию, президент Нурсултан Назарбаев сказал:
Освоение целины – это грандиозный социально – экономический проект двадцатого века, аналогов которому в мировой истории не было»
Прослеживая исторические этапы освоения земель восточных районов, можно сказать, что целинная эпопея не была спонтанным решением. Ему предшествовал огромный подготовительный временной период. Предвестником этому, своего рода разведка боем, стала реформа Столыпина и первые переселенцы в необъятные просторы Казахстана. В 30 годы прошлого столетия был разработан план по освоению восточных земель, но помешала война. И только в начале 50-х годов этот грандиозный план был осуществлен. О событиях тех далеких лет остались детские воспоминания, которые не связаны с первой бороздой и палаткой, а навеяны впечатлениями городского мальчишки, который впервые увидел размах этих событий, в своем городе.
В свое время замечательный поэт сказал, что «большое видится на расстоянии». Но даже тогда, когда за личным мимолетным восприятием со временем, оно теряет свое очертание, о нем остается память.
Как гром среди ясного неба, обрушилась на нашу тихую улицу, которая носила в то время название Пролетарская, короткое, но звучное слово-целина.
Из репродуктора тарелки довоенного образца, который стоял у нас на комоде, зазвучала, ставшая впоследствии позывными передача для целинников, песня « едем мы друзья, в дальние края, станем новоселами и ты, и я».
Под звуки этой песни передавалось, что со всех концов страны отправляются эшелоны с тысячами добровольцами в далекие Казахстанские степи, которым предстоит освоить целинные и залежные земли.
Осознавали ли мы, местные жители небольшого городка Кокчетава о грандиозности по масштабу работ, которые должны вскоре развернуться в наших краях. Наверно не полностью. Да и слово целина было для многих совершенно новое и не совсем понятное.
Но как бы там, ни было, но в один из мартовских дней далекого 54года прошлого столетия, город неожиданно наводнили разношерстные люди. Они толпами бродили по улицам. Одеты были для нашего еще холодного времени на удивление по легкому: в куртках, демисезонных пальто, а некоторые в костюмах и пиджаках.
Все городские клубы и дома культуры в одночасье были переоборудованы для временного размещения прибывших добровольцев.
В городе когда-то стоял клуб приборостроительного завода.
Приходя сюда из любопытства, мы видели лежащих на полу молодых парней, клубы папиросного дыма и груды пустых водочных бутылок.
Приток неожиданно нагрянувшей не весть откуда целинной братии, нарушил относительно спокойно протекающую жизнь провинциального города.
Прошедшее военное лихолетье, принесшее горе практически в каждый дом, по человечески сплотило людей. Все тяжелые послевоенные невзгоды осиливали вместе. В трудную минуту соседи помогали друг другу, делились, как говориться, хлебом, солью. Поддержка и доверие стали сами собой разумеющимися и обыденными, а дворовые постройки и дома были в основном под охраной бегающих дворняжек, потому как замков и запоров на дверях у многих не было.
Однако такое существование с прибытием добровольцев было нарушено. Поползли слухи о кражах, и нападениях на прохожих. Обеспокоенные жители стали реже в вечернее время появляться на улицах.
Связано ли это было с прибытием первоцелинников, сегодня, спустя годы, трудно сказать. Но, в то время людская молва сразу дала оценку этой ситуации, поэтому имя, целинник, в какой то степени стало даже нарицательным, а у многих горожан, в том числе и у деда, на дверях вместо обычной щеколды, появились массивные замки.
Намного позже прочитал в одной газете журналистское откровение, что целина, кроме освоения земель, стала своего рода и санитарной очисткой от негативных элементов тех регионов страны, откуда отправлялись добровольцы.
Вместе с теми, кто ехал на целинные земли по велению сердца, охваченный патриотическими чувствами, с первыми эшелонами много было отправлено людей принудительно, в основном тех, которые имели за плечами богатое криминальное прошлое.
Этот криминал в потоке добровольцев прибыл в наши края. Правоохранительные органы, по рассказам очевидцев, не один год на местах выкорчевывали, так называемый «целинный сорняк».
А пока, по сходу снега и весенней распутицы, тишину улицы нарушал глухой рокот тракторов. Они шли нескончаемым потоком день и ночь, от их гула содрогались стены домов. Перемешивая весеннюю грязь, тракторы тащили огромные санные обозы по две, три сцепки. На них стояли сколоченные домики – палатки с буржуйками, груды металла и всевозможной техники.
Проходя по улице, санные обозы оставляли после себя огромные колеи, так что после них дорога была практически не проезжей. Местные мужики по этому поводу отправляли им не один трехэтажный мат.
Для нас же, прохождение обозов было настоящим праздником, так как появлялась редкая возможность, покататься на таких невиданных санях. Прыгая с цепки на сцепку, мы провожали их далеко за город. Однажды, неловко оступившись, я упал между санями, меня поволокло по земле, обдирая кожу. Острая боль пронзила все тело. От этого я стал кричать, но мой крик заглушал рев трактора. Не знаю, сколько меня так тащило и чем все это могло закончиться, если бы случайно из палатки не вышел парень в прокопченной, замасленной телогрейке.
Увидев меня, болтающего между санями, он поднял злополучный крюк и освободил мою ногу.
Сани ушли, а я остался лежать в колее с ободранной ногой, разорванными брюками, и тупой болью во всем теле.
Дома весь перебинтованный в постели, вспоминал целинный поезд, злополучные сани и того парня, чудом спасшего меня.
За окном светило солнце, уже неслышно было гула тракторов, а по санной колее мутными потоками бежала талая вода.
Думал ли я, что пройдут годы и эта целинная колея на нашей улице, станет колеей всей моей дальнейшей жизни. Став почвоведом, мне пришлось объездить тысячи километров по освоенным целинным землям, провести их почвенное обследование, увидеть возведенные на голой земле поселки и бескрайние, уходящие за горизонт засеянные поля со спелой пшеницей.
А те парни, в прокопченных телогрейках первых санных обозов, станут легендой героической эпопеи, вошедшей в нашу историю, как Целина.