Вот воистину, как говорится в народной пословице: «Пути Господни неисповедимы».
Работая трактористом, шофёром, окончив техникум и институт, разве я, крестьянский парень из глубинки, мог подумать, что наступит время, и мне не придётся работать по профессии полученного специального образования специалиста сельского хозяйства. А судьба проложит для меня другой путь. Вот это, вероятно, и есть те самые «Пути Господни неисповедимы», которые нам не дано предугадать. Но, никогда об этой перемене не пожалел, а горжусь тем, как сложилась судьба и честно проживаю жизнь. Благодаря вновь обретенной профессии мне выпала удача много путешествовать и увидеть дальние страны. Начну сначала.
В один из декабрьских дней стоял жуткий холод. Дабы мне не мёрзнуть, жена, по-хозяйски, облачила меня в тёплое нижнее бельё, меховую куртку, ботинки на меху и такую же на меху шапку надела на голову. Хлопнула по плечу: «Теперь, надеюсь, не замёрзнешь». И я улетел в Москву. В столице страны стоял, примерно, такой же холод – минус 29 градусов, да ещё и с ветром. После регистрации по залу ожидания прозвучало объявление: «Уважаемые пассажиры, летящие на юг(назвали страну), предлагаем вам пройти в комнату, и переодеться в лёгкую летнюю одежду. Там, куда вы собрались, нынче стоит жара. Всё зимнее сдайте в камеру хранения». Господи, как тому можно было поверить, коль за окнами здания стояла такая холодина!
Одним словом, под вечер лайнер Ил-62 с неполным салоном пассажиров взмыл в звёздное небо, оставив светящуюся взлётную полосу Шереметьево-2. Примерно, спустя два часа, стюардесса объявила: «Пролетаем над Одессой, скоро пересечём Чёрное море, и окажемся над Турцией». Всё так и произошло. А через шесть часов беспосадочного лёта наш лайнер приземлился в аэропорту Абу-Даби – столице Объединённых Арабских Эмиратов. Здесь произошло моё первое знакомство с настоящей южной экзотикой. Особенность этого знакомства состояла в том, что уже при выходе из самолёта нас встречали выстроенные в две шеренги вдоль дорожки к зданию аэровокзала, вооружённые автоматами, солдаты. Их взгляды были глубоко сосредоточены на пассажирах, а в руках они сжимали настоящее огнестрельное оружие. И сразу подумалось: Вот так «дружественная» встреча!
Была полночь. Но аэровокзал напоминал развороченный муравейник. Сотни людей разной одежды, национальности и говора, носились по зданию, а в нескольких углах мусульмане читали свои молитвы. Нам, пассажирам этого рейса, отвели свободное место, где мы и разместились. И тут же подали по стакану мандаринового сока. А, через 20 минут, объявили посадку на наш рейс. Сопровождали нас к самолёту те же вооружённые солдаты. Лайнер снова взмыл в тёмное небо. А, спустя 5 часов, мы оказались на острове Цейлон. Встречала нас столица республики Шри-Ланка, город Коломбо.
И тут невольно вспомнилось предупреждение в Москве. Шёл десятый час утра по местному времени. Но температура воздуха в аэропорту равнялась тридцати градусам жары. За пределами взлётной полосы виднелась кудрявая зелень, и разноцветье. На фоне наших воспоминаний о московском морозе, эта пёстрая панорама напоминала сказочный сон. Но скоро, этот сон, наяву пробудил всех пассажиров. Идя к аэровокзалу, пассажиры стали напоминать неких заключённых. Многие пассажиры, обливаясь потом, согнувшись, тащили пакеты, сумки, портфели, да ещё и в зимней сибирской одежде. Румяные лица покрывались ручьями светлого пота. По иным текли ручейки сероватой жидкости. А встречались и те, у которых лица рябели от, вероятно, не помытых своевременно голов. В числе неверующих, Фомой оказался и я, с той лишь разницей, что дома, накануне отъезда, жена, спасибо ей, затолкала меня в горячую ванную. Но это не спасло от пота. Я скоро почувствовал себя, как закипающая картошка в кастрюле. Состояние было такое, что в своей одежде скоро задохнусь или сварюсь. И тут же сверкнула мысль о переодевании. И я уже в аэровокзале метнулся в туалетную комнату, где и сменил одежду. Всё тёплое, вплоть до белья я сложил в объёмный саквояж. А вытащил оттуда лёгкие брюки, рубашку, туфли и шляпу. И в таком лёгком, обновлённом виде, я смешался с толпой, и оказался спасённым от жары, хотя тяжесть духоты так же угнетала.
Но странное чувство стал испытывать от этой духоты. Не верилось, что в эти самые минуты, где-то, там, на Родине, люди, идя на работу, кутаются в шубы, шарфы, носят рукавицы и битые валенки, прижимаясь к домам, чтобы укрыться от пронизывающего ветра. А дети весёлым гомоном катаются на санках и бегают на коньках, да лыжах. Наслаждаются сибирским климатом. А тут я только и мечтал о том, чтобы хоть раз вдохнуть один глоток чистого морозного воздуха. Но, где его тут можно было взять
Адрес моего прибытия мне был известен. И я направился в центральную гостиницу Коломбо, под название «Цейлон». Дежурный мужчина — регистратор, кстати, (в гостинице обслуживают только молодые мужчины) встретил приветливо, быстро оформил поселение, вручил ключи от номера. И показал рукой, в какую сторону мне идти по широкому длинному коридору. В этот момент я облегчённо вздохнул от предчувствия хорошего отдыха. К тому же, в самом здании было заметно прохладней. Жара отступила. Но, как говориться, не кричи гоп, пока не перепрыгнул. Или: «Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается». Когда я подошёл к двери номера, куда меня определили, уже темнело. Я открыл дверь, включил свет, и… пришёл в ужас. Стоял стол, кровать, несколько стульев. А стены от чего-то рябели. Я пригляделся, и заметил, что по ним ползают какие-то твари, похожие на тараканов, меленьких ящериц, больших муравьев, жуки, мухи и прочая гадость. Мало того, что всё это шевелилось и ползало, оно же издавало разные звуки от шипение и до негромкого свиста. Я оторопел. И тут же метнулся к дежурному: «Куда вы меня поселили?» А он, как ни в чём не бывало, спрашивает, что случилось? Я ему и пояснил, с чем пришлось столкнуться. А он, весьма спокойно, и говорит: «Не может быть, пойдём, посмотрим, что там у вас произошло» И вместе мы пошли к номеру.
Войди в него, я включил свет, и говорю ему с возмущением, указывая на стены и потолок, которые рябели от этой дикой разной гадости: «И за всё это я ещё должен платить?» А он спокойно отвечает: «Вы не волнуйтесь, всё это вас не тронет. Это хозяева этой комнаты. Они здесь рождаются и живут, это их дом. А мы с вами гости в их доме. Так что спокойно ложитесь и отдыхайте. Уверяю вас, ничего не случиться» Повернулся и ушёл. Я остался один и не понимал, как же среди этой ползающей и шипящей дикости, я смогу уснуть, и, тем более, спать? Благо было то, что работал кондиционер. В комнате было свежо и прохладней, чем на улице, что было весьма кстати после дневной жары.
Когда решил ложиться спать, идея пришла сама собой. Стояла кровать, а над ней свисало нечто похожее на марлевый зонтик. Или, как будто, на кровати стояла некая марлевая палатка. Я понял, что под этим зонтом можно укрыться. Я так и поступил. Лёг на кровать, а свисающей по бокам концами марли, я обтыкал края кровати так, что если что и будет на меня сонного падать, то оно непременно будет скатываться по этой наклонной на пол. И действительно, за всю ночь меня ничто ни разу ни побеспокоило. И я спокойно отдохнул.
На утро, после обычных процедур и завтрака, я направился в город по делу. И рассчитывал быстро уладить сегодняшние дела, дабы на завтра их оставалось, как можно меньше. Уже соскучился по родному дому и городу. Хотелось быстрее вернуться в родные пенаты. Ведь жара по-прежнему донимала. Лёгкая одежда и носовой платок уже не спасали.
Однако, попасть на маршрутный автобус, и, тем более, взять такси не было никакой возможности. Город, помимо богатой природной зелени, явно дополнялся рядами, шеренгами, а то и не организованными толпами людей, переполненными зелёными знамёнами и флажками. На автобусной остановке мне пояснили, что в стране идёт предвыборная кампания, а зелёный цвет является как раз символом руководящей партии, стоящей в данный момент у власти. Воспринималось всё это с трудом, поскольку мы, советские люди, с детства были приучены и привыкли, да всегда воспевали красный колер, как праздничный цвет, зовущий идти верёд к Победе Коммунизма. Да в такие торжественные дни ходили колонами с красными флагами. А тут бесконечно носятся орущие толпы людей совсем с другим цветом. И всё только зеленеет. Как будто находишься и утонул в огромной салатнице.
Так или иначе, но, из-за всех этих сложностей, я всё же к обеду добрался по адресу. И, как ни странно, ничуть не расстроился, поскольку времени до наступления вечерних сумерек оставалось предостаточно. Полагал всё успею. Но, не тут то было. К пяти часам вечера, когда Солнце находилось почти в зените, всех попросили освободить помещение, поскольку с этого момента в городе объявляется комендантский час. Я поспешил, поскольку с этого часа всякое движение по городу будет прекращено. И, действительно, с этого момента людей на улицах не стало видно.
А, всякий транспорт, словно в одночасье, остановился. И только небольшие грузовики с толпами пассажиров носились по улицам то в одну, то в другую стороны. Эти небольшие авто настолько были загружены людьми-агитаторами, что самих автомашин видно не было. Люди висели на бортах кузовов, сидели и стояли на подножках и капоте, на кабине, где только можно было зацепиться. И что-то сильно выкрикивали. Вероятно, какие-то призывы и лозунги, поскольку в этом гвалте ничего нельзя было понять. А следом, полагаю, в поддержку всего этого, на улицах появились вооружённые военные патрули. Они пролетали по улицам на своих зелёно-пятнистых грузовиках то в одну, то в другую стороны. На верху их кабин были установлены пулемёты. И, казалось, что вооружённые солдаты вглядывались в проезжающий мимо каждый дом и подворье. Они то и помогли мне добраться до гостиницы. Помогло, вероятно, мне в этом то, что, когда меня задержали, то произнесённое мной слово «Советико» явилось, как бы паролем или символом моего освобождения ланкийцами. А Советико, СССР, звучали Гимном по всему миру. Авторитет СССР в те годы был там недосягаем для других стран. Хвалённым нынче америкам и англиям такое тогда могло только сниться в счастливых снах.
Застроен сам город хорошо, планово, современно, многоэтажно со всеми удобствами коммуникаций. В том числе и есть водопровод, телевидение, телефонная связь, электричество, вентиляция. Не было только печек-буржуек. Были в городе и другие приметы цивилизации. Однако сельские поселения состояли, в основном, из хижин. И это сильно подчёркивало этот контраст городского богатства и сельской бедноты.
(Продолжение следует)