Как на ладони раскрываются судьбы в больничной палате. Горе и радость, обида и равнодушие, забота и сострадание, настоящие чувства и их подделка. Такого наслушаешься и насмотришься, что хоть романы пиши.
Историям этим лет двадцать, и были они совсем не придуманные, настоящие, потому как сама лежала в той самой палате и переживала их вместе с моими нечаянными соседками, попавшими в областную неврологию, кто по несчастью, кто с тяжёлым хроническим недугом, а кто и по собственной глупости или по причине перенапряжения.
ПРОСТО МАРИЯ
Утро в палате начиналось с осторожного стука в дверь. Мы уже знали: пришел муж Марии. Как он пробирался и как договаривался с дежурившими сестричками, одному ему ведомо, но только обезоруживающая улыбка его всегда говорила, что ему нет преград.
Жили они в маленьком домике рядом с больницей и, привыкший всегда быть вместе с супругой, спешил дядя Петя поделиться пережитым без неё днём, разузнать об её здоровье, поддержать.
Рассказы его были похожи один на другой как близнецы, но, довольная его присутствием и сияющими при её виде глазами, Мария снова и снова слушала их, затаив дыхание. А размеренный тихий голос мужа вбирала в себя как глоток свежего воздуха, от которого за три больничных недели она со своими больными ногами напрочь отвыкла.
Кто бы мог подумать, что в эту добрую и тихую женщину клещами вцепится такая мудреная болезнь, что и не выговоришь. И будет Мария раз за разом выдерживать нелегкие курсы лечения, мучаясь и надеясь на чудо, может уже потому, что было для чего: ведь Петр был всегда рядом и поддерживал.
Наиболее оживленными всегда получались в палате его истории о неизменной рыбалке: сколько окуньков поймал, да как кота угощал. Потом дядя Петя растирал руки и ноги больной жены, делал это по-мужицки основательно, с такой искренней теплотой и сочувствием, будто хотел передать ей свою энергию и силы.
В такие минуты палата замирала, глядя на эту любящую пару, которую болезни и невзгоды только делают крепче, сердца абсолютно всех наполняла надежда и вера, что все обязательно будет хорошо. И у Марии с Петром, и у всех остальных. Ведь если есть такие настоящие чувства, и такая вера в победу, несмотря ни на что, то все в этой жизни возможно, и свет обязательно появится в конце тоннеля…
СЛУЧАЙНАЯ НОЧЬ
В первый день мы лишь слышали тихие всхлипывания молодой женщины, поступившей из дальнего района, где безуспешно лечилась почти месяц. Но уже на завтра Гульмире полегчало, и мы увидели перед собой совсем другого человека. Во всю мощь проявился её весёлый нрав и неунывающий характер, посыпались анекдоты, различные случаи из ее деловой жизни, от которых палата оживилась и на лицах даже тяжёлых больных появились улыбки.
А через пару дней к ней приехал жених и Гульмира, счастливая и сияющая, забыла про свою нестихающую боль и анальгин, что глотала горстями. Все обезболил один только взгляд.
Вечером она вдруг исчезла и возвратилась лишь поутру. Мы прятали глаза, словно не знали и не видели все это, как могли, выгораживали ее перед дежурным медперсоналом, втайне одновременно осуждая и радуясь за нее.
Жених уехал так же быстро и неожиданно, как и приехал. Но глаза Гульмиры продолжали светиться, наполненные теплом обласкавшей ее встречи. Она щедро угощала всех яблоками, что он привез ей, предлагала обязательно попробовать вымыть волосы подаренным им шампунем. Ее смех звучал с каждым днём все громче и, может, потому ещё лечение шло быстрее.
Близилась выписка. Гульмире предстояла долгая и непростая дорога, но ей она уже не казалась такой: все виделось в другом свете — ярком и радужном. И лишь потому, что позади была эта встреча — нечаянная, но такая долгожданная, согревшая душу и подарившая надежду…
Она махнула рукой всем на прощание и озарила палату такой счастливой улыбкой, с которой все нипочём и все по плечу. Болезни, переживания, слезы остались позади, впереди — все только лучшее в жизни, ведь не зря даже в песне сказано, что она полосатая: «черный цвет, а потом будет белый цвет — вот и весь секрет».
МОНЕТКА НА СЧАСТЬЕ
Зинкино лицо мы сразу и не разглядели. Оно заплыло синими разводами вокруг глаз, переходящими в фиолетово- сизые отеки. Там, где она до этого обитала, так обращались с женщинами, которые, как она выразилась, » артачились». По всему было видно, что это было самое дно жизни, на которое ее выбросило в силу ее же дурных пристрастий.
За десять дней, что она лежала в палате, к ней никто не пришел.
— Некому, — произнесла это просто, как само собой разумеющееся Зинка, прекрасно понимая, что по одному её виду все давно догадались об её образе жизни.
— Одна я здесь, одинёшенька, — муж с дочерью давно в Германию уехал, он ещё здесь себе другую нашел сразу после того, как я в первый раз в тубдиспансер попала. Дочь я не держала — всяко ей с отцом лучше: что я могла дать ей больная и без работы. Болезнь потом отступила, но было уже поздно.
Говорила она все это беззлобно, чувствовалось, что с мыслью и жизнью такой давно смирилась и на все просто махнула рукой. Жилье тоже ушло от нее как-то само собой: сразу запила, потом опомнилась, перестала, но на работу так и не устроилась, за долги комнату в общежитии забрали, вот и осталась на улице.
Для дальнейшего лечения после сотрясения нужны были дорогие лекарства, но Зинка не паниковала, сама себе рисовала радужные планы: как придет в костел и ей там обязательно помогут, а может, и вообще останется, если примут. И начнет другую жизнь. Там или ещё где-нибудь. Охотно делилась своими мечтами с другими. Ей не хотелось выглядеть в чужих глазах » брошенкой», никому не нужной.
— У Бога мы все равны, — повторяла она заученно, подбадривая себя. В столовую спешила первой, просила накладывать ей в тарелку побольше и набирала с собой хлеба ещё и в палату. Угощения от других брала, но менее охотно. Потому как то, столовское, было ей ближе: она на него вроде как имела право. А это уже что- то.
В день ее выписки мы с сбросились Зинке на дорогу. Правда куда она поедет, она ещё не знала. Но деньги взяла, хоть и без желания. Видно было по всему, что очень ей не хотелось возвращаться снова туда, в её нищенскую жизнь, а другой она уже и не знала. На прощанье подбросила монетку на счастье. Решка. Вздохнула: » Так я и думала! Что ж, не всем со счастьем дружить».
И, махнув на прощанье рукой, ушла. Словно растворилась, легко и просто. Не оглянувшись.
ПРОЗРЕНИЕ
О том, что она гадалка, все каким- то странным образом узнали в первый же день ее появления в больнице. И хотя привезли ее на коляске и на ноги она так и не встала за все время пребывания здесь, народ к ней шёл и шёл, а вечерами вообще чуть ли не очередь выстраивалась погадать, предсказать да и просто поговорить. Сухонькая, в годах, не очень- то и словоохотливая, она общалась со всеми просто, почти по-родственному, будто всех давно знала и понимала их проблемы, сочувствовала.
Первой в палате попросила ее погадать молоденькая девушка, тяжёлая болезнь позвоночника которой не предвещала ничего хорошего и очень тревожила бедняжку. К ней приходил молодой человек, и по всему, был серьезно настроен на продолжение их отношений, но девушка все время твердила, что не может его подвести — кому нужна жена-инвалид? Мы все ей сочувствовали, и все время расспрашивали за неё врачей, есть ли надежда. Но те, в основном отмалчивались, особо не распространяясь о диагнозе, похоже, они и сами ещё в нём не определились.
И как же мы все были удивлены и обрадованы, когда ей наша новоиспечённая гадалка сказала точно и определенно, что болезнь уйдет и все в ее жизни наладится, мол, и замуж выйдешь, и детей мужу подаришь… Мы все, конечно, были далеки от какой-либо магии, не верили в неё ни на грамм, но в данном конкретном случае все однозначно хотели, чтобы именно так все и произошло. А, как известно, если желания самых разных людей совпадают и устремлены в одном направлении, вероятность, что они исполнятся, увеличивается, кратно.
Что мы имели возможность лицезреть воочию. Окрылённая предсказаниями, девчушка поверила в свои силы и на наших глазах стала устойчивее вставать на ноги, а удивлённые врачи начали говорить о выписке и самых благоприятных прогнозах.
А мы улыбались: гипноз, да и только! Может, давно надо кому- то вот так было сказать ей о том, что все будет хорошо, и она бы поверила, вера ведь творит чудеса!
Гадалка все больше нам нравилась. Она никому никогда не предвещала плохого. Если и случались у нее какие сомнения, она просто давала советы, записывала на листочке какие нужно травы пропить, какие примочки поделать и человек уходил довольный.
А однажды случилось непредвиденное: в палату к одной из лежачих больных пришел священник. Каким- то непонятным образом он узнал или ему рассказали о нашей гадалке, но только он подошёл к ней, взял за руку, посмотрел в глаза и достал из своего саквояжа Библию, положил перед ней и просто сказал: «Будет время, прочти!»
И произошло непонятное, мы на несколько дней будто забыли о том, что у нас в палате гадалка. Она никого не принимала, никому ничего не советовала, читала. А потом срочно попросилась на выписку, попрощалась со всеми, и на наши вопрошающие взгляды ответила как есть: » Мне в церковь надо, исповедоваться, я что- то много на себя взяла, а все в Божьей власти, он милостив, может, и меня простит».
Изумленные её признанием, мы все только переглянулись. Но в словах её, как и в её чудесных предсказаниях, увидели сходство: они шли от доброго сердца и ничего плохого никому не несли. А это обязательно ей зачтётся. Значит, и у неё тоже все будет хорошо. Очень уж в это хотелось верить…
Горячая линия WhatsApp — делись новостями с редакцией! +7 775 244 99 15