«Поезд замедлил ход, город Кокчетав. Над городом медленные холмы. И меж них уходят дороги, плавно потухают в дали». Так описывает свое первое впечатление о пребывании в Кокчетаве Анастасия Цветаева в своей книге «Старость и молодость».
Возможно, среди этих холмов она видела Галочью сопку, которая своими очертаниями вершин, напоминает двуглавого орла, но носит отнюдь не столь громкое, гордое название, а связано с галками, мелкими воронами, которые в большом количестве селятся на сопке.
Если взглянуть на карту окружающих город холмов, о которых писала Анастасия Цветаева, то они в основном безымянные высоты, однако Галочья сопка всегда носила самостоятельное географическое название, которое возможно дали ей первые поселенцы, прибывшие в этот район.
Со временем она обрастала историями и событиями, происходящими вокруг нее, которые запомнились по рассказам деда.
Лето 1918 года выдалось жарким и знойным, подошла сенокосная пора, несмотря на тревожную обстановку в станице, которая сложилась к этому времени, жизнь текла своим чередом.
О своих житейских заботах думал и Федор, запрягая покалеченной на фронте рукой быка Борьку, в очередную поездку на сенокосное угодье, расположенное у подножья Галочьей сопки, называемое, у местных косарей Искинжалом.
Сегодня трудно представить, но при выезде, в сторону Галочьей сопки, в то время, простиралась череда болот, заросших камышом, и обилие родников, один из которых сохранился до сегодняшнего дня, многие горожане, приезжая, берут из него прозрачную чистую воду.
Бык Борька, монотонно шагая, тянул телегу, а дед, закрутив самокрутку, всматриваясь в уходящую вдаль дорогу, наверное, размышлял о предстоящей работе по заготовке корма для своего небольшого хозяйства.
Перевалил через крутой подъем сопки и открылась необъятная даль и небольшое озеро, вокруг которого и находилось сенокосное урочище с мудреным названием.
Косили в строго отведенных местах. Получил участок и дед, поставив для временного проживания небольшой шалаш. Вот и на этот раз, накосив очередную дневную телегу сена, под вечер двинулся в обратный путь.
По его рассказам, время было неспокойное, и ездить в одиночку в степи было небезопасно, как говорили « шальных» людей, без определенного рода занятий и места проживания, в то время было много, белый он или красный пойди, разберись.
Дорога извилистой лентой тянулась вдоль леса, плавно спускающегося с сопки, когда вдруг неожиданно из березовой чащи вышел человек среднего роста в потрепанном картузе. Остановив груженую телегу, попросил закурить, бегло окинув взглядом накошенное сено, спросил: «Не подвезешь до станицы, только ты меня спрячь в сене?». Выхода у меня не было, рассказывал дед, возможно, он был из тех «шальных», о которых шла молва.
Спрыгнув с телеги со стогом сена, пришлось делать лаз, в который спрятал неизвестную личность, с тревогой, которая оказалась не напрасной, двинулся в путь. Перевалив через очередной увал, недалеко от болотных зарослей, неожиданно увидел казачий разъезд из трех всадников.
Остановив, один спросил: не видел ли он кого по дороге ? Ответив отрицательно, подумал: «Ну вот, влип, как кур во щи». Объехав телегу с сеном, другой , как бы проверяя мои слова промолвил: «Смотри, мужик!», и ткнув несколько раз пикой в стог сена, наметом казаки поскакали дальше. Немного переждав, спросил спрятанного: « Живой?». Вылезая из своего лаза, отряхнув прилипшие листья сена, тот глухо промолвил, живой. Поблагодарив, вскоре скрылся в густых зарослях камыша. А ведь все могло быть иначе, обнаружь они его, закуривая трубку, промолвил дед. Ведь время было военное.
Прошло немало времени, уже подростком под руководством деда, освоил сенокосное дело, так необходимую специальность в крестьянском хозяйстве. Теперь уже вдвоем ездили на сенокос на Галочью сопку, проезжая места дедовской молодости.
Для нас, подростков, Галочья сопка стала излюбленным местом игрищ и забав в казаков – разбойников, ночных посиделок у разведенного костра, а ее огромные скалистые камни при лунном сиянии придавали таинственность в детском воображении. Возвращаясь, домой после ночных бдений и дневных игр, уставшие, но радостные, утоляли жажду родниковой водой, а кусочек размоченного ржаного хлеба придавал силы и бодрости.
Прошел немалый период послевоенного детства, трудного, и порой, тяжелого, ведь после войны в семье осталось два мужика, «дед мой, да я», на которых ложились все хозяйственные заботы, однако Галочья сопка оставила самые радужные воспоминания проведенное на ней времени…
Со временем, у подножья Галочьей сопки был организован подхоз с одноименным названием, теперь это большое крестьянское хозяйство.
Невдалеке от него по-прежнему бьет родник с кристально чистой водой, к которому вереницей едут горожане. Спрашивая иногда встречного, с наполненными емкостями: «Откуда водица?», можно услышать, что с Галочьей сопки. Крепко прижилось название у горожан.
Любителей рыбной ловли она тоже не обидела. В небольшом озере, вокруг которого когда — то были сенокосные угодья деда, сегодня в изобилие водится карась, а местные рыбаки называют его по месту расположения, «Галочья сопка».
Летом на лесных полянах в буйном цвете трав зреет спелая земляника, а осенью, в грибную пору, среди берез и осин в изобилие желтеют шляпки подберезовиков, подосиновиков, груздей и многих других разновидностей этих даров природы.
Ну а те, кто любит посидеть в жарко натопленной бане, обдавая себя свежим душистым веником, считают, что лучше, чем из лесов Галочьей сопки, их нет.
Однако пришли иные времена, времена безответственности и вседозволенности в отношении окружающему нас миру. Как бы, принося себя в жертву, свою природную красоту, за последнее время Галочья сопка выдала человеку тысячи кубометров щебня для строительства дорог и других хозяйственных целей города. От этого необдуманного приложения человеческих рук, с каждым годом красота ее терялась. Сегодня вершины ее обезглавлены, превратившись в огромные карьеры.
Преодолевая крутые подъемы и спуски, поднимая пыль, машина катится по знакомым с детства местам. Те же увалы, местами сохранились небольшие болота, как и много лет назад, неиссякаемо бьет родник. Неожиданно из небольших зарослей тальника взлетела стая галок. Громко каркая, как бы провожая неожиданных путников, они полетели в сторону, уходящую за горизонт сопки, которая, по-прежнему, носит название селящихся здесь черных пернатых.